Думается, более правильно говорить о кризисе, приведшем к временному перераспределению сил, как было заявлено 31 октября прошлого года на XXXI съезде Союза Коммунистических партий – КПСС. Календарные рамки развития этого кризиса, разумеется, не исчерпываются означенным четырехлетием, но с тем, что решающее значение имели события, происходившие в Советском Союзе, нельзя не согласиться. Наибольший интерес для нас имеет исследование глубинных внешних и внутренних причин кризиса и извлечение необходимых уроков. При этом для истории – и для современников – небезынтересны, конечно, конкретные факты и “действующие лица и исполнители”.

“Без хныкания” – так назвал И.В. Сталин одну из главок своих воспоминаний о Ленине. Вот некоторые выдержки из нее.

В самый раз сказать несколько слов о нынешних “победителях” – разрушителях Советского Союза. Где те, кто обвинял меня в измене Родине? Какими произведениями порадовали людей “писатели в поддержку перестройки”, выпустившие в 1989 году единственный томик своего “Апреля”. На обложке список авторов: Вознесенский, Евтушенко, Ельцин, Искандер, Приставкин, Солженицын, – а под обложкой “Обращение”, которое заканчивается словами: “Мы не должны быть ни с народом, ни для народа. Мы – народ”. Где ныне этот “народ”?

Где “группа Афанасьева”, включающая также Баткина, Боннер, Буртина... В телефонном разговоре в августе 1991 года Ельцин жаловался Горбачеву, что группа на него “давит”. Это из показаний свидетеля Горбачева на военной коллегии Верховного Суда РФ в феврале 1994 года. Процитирую и выступление на этом суде обвиняемого Шенина: “Он (Ельцин) позвонил Горбачеву, чтобы “посоветоваться”: какие ему – Президенту России – предпринять действия, чтобы не поссориться с зарубежными центрами, предписывающими “этой стране”, какую проводить политику внутри и вовне”. Разумеется, вышеназванная политическая шпана – только каналы, рабочий инструмент этих зарубежных центров.

На каких третьестепенных тусовках подвизаются непосредственные исполнители и “идеологи” развала СССР – Яковлев, Кравчук, Шушкевич, Горбачев? Да и те, кто остается вроде бы у власти, кто спасается от своих народов за бронированными стенками лимузинов или убегает по зеленым газонам парка, как Ельцин, – разве похожи они на победителей?

Вернемся в 1988 год – его действительно можно считать переломным. Именно тогда стали выходить на поверхность и не очень заметные изменения психологического состояния общества, несомненно, связанные с ошибками, с отставанием идеологического и теоретического обеспечения строительства социализма, и тщательно скрываемые изменнические планы высшего руководства СССР и КПСС.

Курс на “удовлетворение растущих потребностей” трансформировался в бухаринское “обогащайтесь”, в обывательское “живи сам и давай жить другим”, в завистливые взгляды на дальние, а потом и на ближние границы. Во внешнеэкономической политике этот курс проявился как линия на свертывание отношений со странами азиатско-тихоокеанского региона и Восточной Европы – “нечего раздаривать свое добро отсталым, лучше обратиться к богатым дядюшкам на Западе”. (О том, что это “лучше” только для ограниченного круга чиновников и активно поддерживаемых купцов-кооператоров, разумеется, умалчивалось).

Хорошо помню, как с 1988 года в сферу торговли с Австралией, Вьетнамом и другими странами стали проникать кооперативы, разрушающие ценовую политику СССР. Государство все хуже выполняло свои торговые обязательства, все меньше уделяло внимания этим странам. Теряли рынки, теряли друзей.

Вслед за экономическим “отталкиванием” пришло и политическое предательство. Вывод советских войск из Афганистана в феврале 1989 года был осуществлен без четко продуманной стратегии дальнейших действий в интересах афганского народа и народов СССР, без долговременных, конкретных взаимных обязательств, без политической поддержки правительства Наджибуллы. Это, несомненно, было более чем ошибкой.

Напомню: в середине восьмидесятых годов была уже выработана достаточно четкая программа национального согласия и примирения. Она нашла серьезное понимание среди разных слоев афганского общества и уже воплощалась в жизнь – и вдруг все взять и бросить! Правда, последнее действие в этой цепи предательств – зверское убийство Наджибуллы – уже на совести Ельцина.

Многоплановая и крупномасштабная государственная измена была совершена на Мальте, на встрече Горбачева с Бушем в декабре 1989 года. Здесь он, во-первых, тайно согласился “реформировать” общество, попросив Буша не афишировать “торжество западных ценностей”. Согласился “не разбивать систему тяжелым ядром, а разбирать по блоку; там, где нужно, – даже по кирпичику” (слова его помощника Шахназарова).

Во-вторых, с Горбачева взяли обещание, что даже для защиты территориальной целостности СССР сила применяться не будет. Стоит напомнить, что роковую роль в отрыве республик Прибалтики от СССР сыграл Яковлев, побывавший в Литве осенью 1988 года. Он активно дезинформировал членов Политбюро, заявив, что в Прибалтике идут нормальные перестроечные процессы. Он опроверг докладную записку председателя КГБ В. Чебрикова, предупреждавшего, что Прибалтика близка к тому, чтобы сначала де-факто, а потом и де-юре уйти из СССР. Именно поддержку этого процесса, равно как и ухода союзников – стран Восточной Европы, обещал Горбачев Бушу.

Поражает внутренняя крепость и сила партии, созданной Лениным. Партии, которая на протяжении большей части ХХ века поистине оставалась “умом, честью и совестью эпохи”, несмотря на все те удары, которые были нанесены по нашей партии (и государству) членами, руководителями самой партии. Нанесены по некомпетентности, по самодурству, а порой – по злому умыслу. Мы не будем говорить о великой жертвенности партии, о колоссальных людских потерях и в гражданскую, и в Великую Отечественную войну.

Среди этих внутренних ударов можно назвать отмену в 1932 году партмаксимума – ограничения заработной платы руководящим работникам партии, сопоставляемой со средней зарплатой рабочего. Ущерб самоосознанию партии как лидера мирового пролетариата нанес в 1943 году роспуск Коминтерна.

Напомним и о снятии положения о диктатуре пролетариата.

Яд “идеологии обогащения”, утрата авторитета и ведущей роли КПСС немало поспособствовали разрушению дружбы народов Советского Союза. Эта дружба была столь крепкой, что даже Гитлеру не удалось посеять рознь и вызвать национальную вражду, в том числе и на тех советских территориях, где фашисты властвовали два-три года. Теперь же в российских – преимущественно московских – средствах массовой информации появилась масса материалов о том, как много РСФСР отдает другим советским республикам и как мало от них получает.

На Украине (тогда никто еще не говорил “в Украине”) подобная пропаганда приняла форму вопроса-лозунга: “Кто съел мое сало?”. Аналогичные, чаще всего абсурдные претензии послужили поводом для разжигания враждебности, перешедшей в кровавые столкновения. Подлинная причина – буржуазное перерождение и шкурные интересы подпольной, полуподпольной и номенклатурной (советско-партийной) национальной элиты, в составе которой следует числить и многих членов высшего руководства РСФСР и СССР.

В 1988 году единственным местом вооруженных столкновений был Нагорный Карабах. Эта проблема обсуждалась на заседании Политбюро только в марте следующего года. Горбачев говорил, что за три последних года по вопросу о Нагорном Карабахе в ЦК получено 500 писем. Работали специальные комиссии. Никакого решения не было принято. За три года войны в Нагорном Карабахе убито 816 человек, более 5000 ранено.

В феврале 1989 года произошли погромы и резня в Сумгаите. В ноябре начались столкновения между грузинами и осетинами в Южной Осетии. Состоялись армянские погромы в Баку. Столкновения на национальной почве произошли в Ферганской области Узбекистана и Казахстане...

В условиях нарастания в СССР национализма и сепаратизма, других кризисных явлений Горбачев принял и всемерно старался воплотить в жизнь смертоносную идею “нового союзного договора “. Идею преобразования советской федерации в конфедерацию. Это было за полтора года до Беловежских соглашений – до “выстрела в затылок” Союзу, как назвал это событие итальянский журналист Боффа. Новация была выдвинута Народным фронтом Эстонии и поддержана Советом Федерации СССР.

Обращает на себя внимание иезуитская изворотливость могильщиков великого государства: Горбачев всеми силами старался сохранить неизменной (или хотя бы похожей) аббревиатуру СССР, говорил о союзе суверенных республик – затем был вынужден перейти к термину “государства”. Он доказывал, что заботится лишь о совершенствовании внутрисоюзных отношений, которое должно пойти на пользу Союзу. Начисто игнорировалось, что история XX века не знает “конфедеративных государств”: исключение – просуществовавшее несколько лет конфедеративное объединение Сенегала и Гамбии.

Но порой трудно провести грань между объективными и субъективными факторами. Можно говорить об отсутствии политической воли, даже о трусости тех, кто понимал, что Горбачев ведет “не туда”, но не смог ему противодействовать. Однако мало кто мог противостоять в одиночку тем разрушительным тенденциям в партии и обществе в целом, о которых говорилось выше. Тенденциям, которые складывались десятилетиями.

А для обеспечения единства тех, кто конечную цель видел достаточно четко: социальная справедливость, творческий всеобщий труд на благо общества, равенство и дружба всех народов, – не хватало согласия при выборе путей достижения этих целей. Сказывалось и укоренившееся преклонение перед личностью, которая занимает высший пост. Я не могу назвать ни одного члена руководства ЦК, кто даже в августовские дни 1991 года не побывал бы у меня в кабинете, не сказал бы, что он со мной. На самом деле почти все они оказались по другую сторону баррикад.

И еще одна сторона вопроса. Горбачев любил говорить о творчестве масс. Он полагал, по словам одного его помощника, что режим, созданный за 70 лет, должен распасться. Его надо развалить. Только тогда общество из чувства самосохранения начнет создавать себя заново. Это мракобесная психология. Разве было не ясно, что развал будет означать кровь, войну, нищету, смерть тысяч, миллионов людей.

Те, кто не хотели – и не хотят – быть ни с народом, ни для народа, кто самонадеянно и архиглупо отождествляют себя с народом, конечно, потерпят, и уже терпят, поражение. Снова обратившись к сталинскому рассказу о Ленине, напомним слова Ильича: “Не хныкайте, товарищи, мы наверняка победим, ибо мы правы”.

Да, мы уверены в победе. Да, мы знаем, что мы правы. Но наша правота, наша убежденность не означает, к сожалению, что мы знаем сегодня ответы на все вопросы, которые поставила перед нами история.